Этническая картина Магаданской области

Местом их формирования были окрестности Тауйской губы Охотского побережья. Открытые здесь стоянки токаревской культуры (датируемые 1 тыс. до н. э. – серединой I тыс. н. э.) обнаруживают преемственность с более поздней культурой, которую исследователи идентифицируют как древнекорякскую. В свою очередь, древние коряки положили начало современному (этнографическому) корякскому этносу. Однако и токаревцы, и древние коряки были морскими зверобоями, рыболовами и прибрежными собирателями. Происхождение же оленных коряков на археологическом материале не прослеживается, поэтому можно лишь гипотетически предполагать их достаточно позднее отделение от оседлых групп и переспециализацию на сухопутную охоту и крупностадное оленеводство.

В этнографическое время (после открытия региона русскими землепроходцами в XVII веке по настоящее время) коряки сохраняли сложившееся ранее деление на две хозяйственно-культурные группы – кочевников-оленеводов (чавчувены) и оседлых морских зверобоев (нымыланы). Оседлые жители, в свою очередь, подразделялись на несколько обособленных локальных групп: паренцы, каменцы, итканцы, апукинцы, алюторцы, тигильцы, паланцы и карагинцы. Кочевники осваивали внутренние районы центральной и северной Камчатки и прилегающие материковые территории, оседлые (береговые) проживали на северо-востоке Охотского побережья, на восточном и западном побережьях Камчатки. На протяжении этнографического времени шло постепенное сокращение этнического ареала коряков. Оленных коряков теснили чукчи и эвены, а береговые группы уменьшались в численности вследствие военных столкновений с активно продвигавшимися русскими и тунгусами, которое повлекло за собой ассимиляцию. Также они покидали места прежнего обитания из-за неблагоприятной экологической обстановки и распространения эпидемий. В XIX веке контакты коряков с соседними этническими группами расширяются. Особенно интенсивными были взаимодействия южных группировок (карагинцы и паланцы) с ительменами, а также северных коряков-оленеводов с оленными чукчами. С 1830-х гг. отмечается определенный рост численности коряков-оленеводов при уменьшении оседлого населения. К 1897 г., согласно данным переписи, коряков в целом насчитывалось более 7 тыс. чел., из них примерно половину составляли оленеводы.

Относительно происхождения чукчей исследователи сходятся во мнении, что их предки первоначально были тундровыми сухопутными охотниками, которые затем одомашнили северного оленя. Формирование чукчей связывают с неолитическим населением континентальной Чукотки, в частности, с носителями северочукотской культуры (II – начало I тыс. до н. э.). На определенном этапе (приблизительно на рубеже начала нашей эры) часть чукчей начала переходить от сухопутной охоты к морскому промыслу, что повлекло за собой их расселение на морском побережье, среди эскимосов. Таким образом, этнический путь чукчей был обратным корякскому, но привел к тем же результатам – существованию дуальной хозяйственно-культурной специализации этноса, состоящего из двух подразделений – оленных и береговых. Предполагается, что у коряков становление домашнего оленеводства произошло раньше, чем у чукчей. Это обстоятельство повлекло за собой продолжительные военные походы чукчей на коряков с целью захвата оленьих стад. Лишь к концу XVIII века, после «замирения» чукчей с российским правительством, эта опасность миновала.

Таким образом, чукчам, как и корякам, было свойственно деление на две группы, оленных и береговых. Основной группировкой чукчей были оленные подразделения, тогда как оседлыми жителями они становились, как указывают многие авторы, вследствие вынужденных обстоятельств: «Идеал чукчи – олени и кочевая жизнь; его мечта – стать богатым оленеводом. И если многие из них сидят на берегу моря, сидят иногда поколениями на одном месте, то всегда положение это вызвано особыми условиями: или потерею оленей, или излишком рабочих рук, которым нечего делать при стаде, или, наконец, торговыми соображениями». Оседлые чукчи проживали вперемежку с эскимосами в селениях на побережье Тихого и Северного Ледовитого океанов. Между обоими подразделениями существовал обмен: «Оба племени живут в хорошем согласии и взаимно снабжают одно другое жизненными потребностями. Береговые чукчи доставляют кочующим кнтовыя ребра и китовое мясо, моржовые ремни, жир, а взамен получают оленьи кожи и готовые платья».

Оленные чукчи по месту расселения делились на западную группировку, которая в XIX веке подпала под русское влияние и выплачивала ясак, и восточную, «знакомство которых с русскими началось и поддерживается исключительно постом Ново-Мариинским» (современный город Анадырь). Западная группа кочевала по побережью Северного Ледовитого океана до нижнего течения р. Колыма, а восточная населяла континентальные районы Чукотки, долину р. Анадырь. В течение XIX века количество оленей у чукчей постоянно возрастает, в связи с этим ареал их кочевания расширяется. Чукчи-оленеводы продолжали распространяться к западу от р. Колыма и к югу от р. Анадырь. К середине столетия оленеводство становится основным занятием чукчей, численность оленеводов постоянно возрастает. В конце XIX века чукчи кочевали уже в междуречье рек Индигирка и Алазея, перешли на правый берег р. Анадырь.

К северо-восточным палеоазиатам тесно примыкают юкагиры, однако вопрос о месте их территориального формирования спорный. Часть ученых полагает, что юкагиры – автохтонный народ Северо-Востока России, издревле занимавший здесь обширную территорию. Другие придерживаются мнения о юкагирах как достаточно поздних мигрантах с западных и южных территорий, где и происходило их этническое формирование. Достоверно известно то, что к моменту прихода русских юкагиры делились на несколько разрозненных этнокультурных групп (племен): омоки, чуванцы, ходынцы, лавренцы, анаулы, колымцы. В XVIII-XIX веках юкагирские племена подвергались сильной ассимиляции со стороны тунгусов (эвенов), русских и якутов. Вначале преобладало русское влияние, вызванное, в частности, контактами с казаками. В XIX веке, после упразднения казачьих гарнизонов в ряде поселений, преимущественными стали контакты с кочевыми тунгусами, так что к концу этого века юкагиры оказались почти полностью отунгушенными, практически не отличаясь от эвенов по образу жизни, внешнему виду и одежде. В начале XIX века юкагиров насчитывалось примерно 1,2 тыс. чел. Сильное влияние на их численность оказали экологические перемены – изменение путей миграций диких оленей и уменьшение популяции лосей, вследствие чего люди испытывали жестокие голодовки, заставлявшие их искать спасения в русских поселениях или в стойбищах кочевых эвенов. Губительное влияние также оказывали заболевания. Воздействие этих негативных факторов привело к растворению большей части юкагиров среди эвенов. К концу XIX века юкагиры представляли собой разрозненные группы, вкрапленные в массивы якутского и эвенского населения. Их численность по переписи 1897 г. на территории современной Магаданской области составляла не более 200 человек, кочующих в бассейнах рек Нелемная, Ясачная и Коркодон (таежные юкагиры).

Тунгусоязычные оленеводческие племена (будущие эвены) расселились на территории современной Магаданской области с прилегающих юго-западных территорий. Локализация прародины тунгусов достоверно не определена, в качестве возможных вариантов указываются территории Прибайкалья, Забайкалья, Маньчжурии. Общее переселение тунгусоязычных племен, вызванное этническими давлениями с юга, началось в средние века. На территорию будущей Магаданской области начала расселяться одна из восточных ветвей тунгусов. Произошло это на рубеже XVII-XVIII веков, продвижение продолжалось также последующие два столетия. В течение XIX века тунгусоязычные группировки распространили свои кочевья на всю северо-восточную территорию Охотского побережья, прилегающие континентальные районы, освоили восточное побережье Пенжинской губы и северную часть Камчатки, бассейн р. Анадырь. Как писали исследователи, «эта замечательная легкость в передвижениях находит объяснение в живом, подвижном характере тунгуса, для которого оседлая жизнь и даже долгое пребывание на одном месте является большой тягостью, тунгуса, который не знает привязанности к родному пепелищу и смотрит на всю необъятную Сибирь как на свою родину».

Территории, которые были, в основном, местами обитания коряков и юкагиров, тунгусы занимали вооруженным путем вплоть до первой половины XVIII в., а в дальнейшем «этот процесс сменился мирным, но настойчивым их проникновением на корякские территории». Это продвижение на Северо-Восток окончилось лишь в конце 30-х гг. XIX столетия, когда представители трех родов (Дельянского с верховьев Колымы, Долганского и Уяганского из Гижигинского уезда) достигли центральных районов полуострова Камчатка. В этнографическое время эвены не имели общего наименования и учитывались в составе многочисленных административно-территориальных группировок (родов). Наименование эвены было введено в оборот в советское время.

Распространение тунгусоязычных кочевников по территории Северо-Востока привело к сложению собственно эвенской культуры, впитавшей в себя элементы культур соседних этносов. В ходе широкомасштабного переселения эвены также ассимилировали коряков и юкагиров, благодаря чему их оленные подразделения значительно увеличились – со второй половины XVII до конца XIX века их численность выросла в 3 раза, а численность юкагиров сократилась в 6 раз. К концу XIX века на Крайнем Северо-Востоке кочевало не менее 3,5 тыс. тунгусоязычных оленеводов. В населенных пунктах северной части Охотского побережья проживало небольшое число оседлых (пеших) тунгусов.

В целом в этнографическое время на территории будущей Магаданской области шли сложные этнические процессы, сущностью которых являлось культурное и физическое смешение проживавшего здесь населения – аккультурация и ассимиляция. Результаты данных процессов оказались противоречивыми: с одной стороны, они вели к стиранию границ между этническими сообществами, преобразованию их культурного облика и даже исчезновению некоторых групп (береговые коряки). С другой стороны, активное смешение вело к формированию переходных групп, которые дали начало новым этническим структурам (охотские камчадалы).

Освоение региона и активные контакты русских переселенцев с местным аборигенным населением привели к складыванию в северо-восточной части Охотского побережья группы старожильческого населения, которая имела самобытную культуру и отличительное самосознание. Формирование этнической группы охотских камчадалов шло в селениях Тауйск, Армань, Ола, Ямск, Наяхан и Гижига на основе смешения коренного и пришлого населения, значительную часть которого составляли казаки. В состав охотских камчадалов вошли представители оседлых коряков, «пеших» и кочевых тунгусов (эвенов), якутов, русских. Самым крупным пунктом на Охотском побережье, население которого составляли преимущественно выходцы из России, являлось селение Гижига. В дальнейшем значение охотских поселений как опорных укрепленных пунктов падает, их гарнизоны полностью или частично упраздняются, численность казаков значительно снижается. Общая численность русского старожильческого населения, в советское время получившего наименование камчадалы (охотские), к концу XIX столетия не превышала 1,3 тыс.чел.

Переселение якутов в район Верхней Колымы, вызванное этническими давлениями с юга, началось в конце XVII века. Расселяясь, якуты осваивали долины рек с богатыми сенокосными угодьями. Проживали они, в основном, в устьях рек Тыллах, Балыгычан, Сеймчан. Как пишут исследователи, якуты «образовывали небольшие колонии в 1-3 семьи, ютящиеся у устьев более крупных притоков средней и верхней Колымы».

В течение XIX века якуты-мигранты значительно ассимилировались с русскими и тунгусами и утратили родной язык, сохранив в быту отдельные элементы материальной культуры. К концу XIX в. численность якутов на континентальной территории будущей Магаданской области составляла 500-600 чел, кроме того, якуты-мигранты обосновались на Охотском побережье, в селении Тауйск (примерно 150 чел.). В начале ХХ в. произошли еще две волны миграции якутов на Охотское побережье (села Ола, Гадля) из различных мест Якутии.